Краткая история группы "Иллюзион" (1980-1985), расказанная В.И. Сухомлиновым.
Дело было в 1979 году.Я служил в армии (ещё советской, а не "нэзалэжной" Украины). Я имел все шансы оказаться в Афганистане и отдать непонятный долг Родине, в цепких лапах которой я застрял на два года и двадцать три дня. "Долг" я мог отдать по полной программе, а, значит, никакого Иллюзиона и не было бы вовсе.
И вот получаю я письмо летом 1979 года от Серёги Роговца, который пишет, что познакомился с клёвым чуваком семнадцати лет от роду, неплохо ковыряющем (это словечко Роговца. Знал бы он, во что это "ковыряние" выльется!) на гитаре Deep Purple, Slade, Beatles, Uriah Heep. Ну и вообще - творческий пацан. - Вовчик! Это именно тот человек, с котором ты просто обязан познакомиться и вместе играть! - возбуждённо рапортовал Роговец в этом письме. Ещё он писал, что много обо мне рассказывал, напевал какие-то куски моих песен и страшно заинтриговал Ганю. Кстати, Игоря так мы начали называть где-то в году 1982-м (Ганей, то-есть).
Мне неясно до сих пор, какие куски и каких именно песен Серёжа напевал Гане, но, насколько мне не изменяет память, в 17 лет я писал мрачные, в основном, песни. Иногда смешные. Скорей всего, это были плохие песни, если можно так выразиться. Но, видимо, что-то в них было, раз Ганю зацепило. Сам же он пока не писал почти ничего.
Роговец попросил меня записать демку и выслать бандеролью, чтоб документально подтвердить факт существования некоего виртуального Вовы Сухомлинова. На втором году службы я, ставши зам. начальника клуба в/ч аэродрома Холодногорск, что под Ставрополем, осуществил, не побоюсь этого слова, судьбоносную любительскую запись восьми или девяти песен, которые я сочинил уже в армии. Все они потом были разучены, аранжированы и исполняемы Иллюзионом. А "Где мой король" и "Рождество" (1979г.) я со Славой Рачинским (Иллюзион, Бастион, Одесса), всплакнув, поём иногда и сейчас.
Записывал я демку после отбоя в клубе на инвентарном кассетном магнитофончике "Легенда". О нём нет нужды особо рассказывать - эта модель не прижилась и навсегда исчезла с полок магазинов СССР. Но это была предтеча плейеров, правда, без всяческих наворотов - ну там реверс, эквалайзер, встроенный микрофон - не было этого.
Выносной микрофончик был похож на колпачок от маркера и писал тупую середину, а штекер норовил выпрыгнуть из гнезда, за что и был приклеен синей изолентой, по пятьдесят копеек за рулон. Я пел и играл на клубном пианино. Соляки играл парень из Челябинска, сослуживец Ванька Чемезов. Играл он на аккустической гитаре и я сильно подивился его манере аранжировать. Некоторые песни я сам исполнил на гитаре, а Иван подпевал. Такой вот unplugged конца семидесятых.
Кассету МК-60 я перегнал на катушечную плёнку и отослал Серёжке Роговцу. Жаль, что она безвозвратно утеряна, а копия на кассете похерена в руинах Ганиного дома на Мясоедовской, где нынче пожарное депо.
Выйдя на дембель трудно сконцетрироваться, и я недели две пил-гулял-колбасился, вызывая крайнее недовольство родителей, ибо надо было восстанавливаться в Водном Институте, искать работу, а главное - встать на воинский учёт. Вместо этого, в один из ноябрьских вечеров 1980 года я поехал знакомиться с Игорем на Главпочтамп, где была репетиционная точка, можно сказать, хрестоматийная - в каморке за актовым залом, ну прям как у Чигракова.
Точку пробил Роговец неведомым мне путём, клятвенно пообещав заведующей культсектором всячески развлекать персонал почты на их посиделках (Что мы и сделали, честно отыграв три утренника, предновогодний сабантуй и 8-мартовский вечер).
На первой встрече Ганя не то, чтобы робел, но держался на зажиме, а Роговец его чуть ли не щекотал, заставляя что-нибудь сыграть и спеть. Вобщем, всё произошло само собой - слово за слово, посидели, попели, поиграли. У Игоря был самопальный "Гибсон", у меня - "Музима", у Роговца полу-дековая басовая "бабочка" (не то чешская, не то ГДР). Усилки на почте были кайнозойской эры "Подiлля", "Корвет", бас шёл через легендарный ламповый "УМ-50" (кто помнит, тот меня поймёт). Этого усилителя мы лишились совершенно диким образом. Когда уже репетировали в подвале на Комсомольской, 41. Поздно вечером Роговец нёс этот УМ-50 из ремонта мимо парка Ильича (райончик тот ещё) и его остановили менты. Откуда-куда, обнюхали Серёжу и забрали усилитель прямо с торбой, в которой он его тащил. И пригрозили: будешь возникать - скрутим и в участок. Роговец чуть ли не в слезах (а плакать было от чего) заявился к Гане на Мясоедовскую заполночь, где был напоен водкой и уложен спать.
Наутро мы втроём пошли в участок около ул. Болгарской жаловаться на беспредел сотрудников, но это, как говорится, было до лампочки. Ментовскую несправедливость мы (и я лично) ощущали всегда, но этот случай я запомнил, как один из самых ярких. Хотя был и похожий случай, когда у меня менты отобрали часы, брелок, блокнот и восемь рублей возле парка Шевченко. Попросту ограбили, как и Роговца.
О чём я? О "почтовой" аппаратуре. Всё искрило, жужжало и фонило, но работало. Представляю, как всё это звучало поначалу! Но это уже не имело - я повторяю - ЭТО УЖЕ НЕ ИМЕЛО НИКАКОГО ЗНАЧЕНИЯ!
Чуть не забыл. Первым нашим барабанщиком был работник почты, совершенно пожилой человек лет двадцати семи Витя. Витя был человеком, видавшим виды. Он периодически отводил меня в сторону и говорил примерно так: "Песни у тебя, конечно, клёвые, мне нравятся, да. Зажигают, значит, песни. Н-да. Вот. Но, это, как его... а когда же мы будем лабать свадьбы?" Я махал руками - дескать, пока программа Иллюзиона не будет готова - никаких халтур. Хотя Ганя намекал, что неплохо бы. Но мы потом наверстали это упущение. Роговец тактично не возражал никому - он умел "включать" дипломата. А тут ещё почмейстерские посиделки-утренники-вечера.
Новый 1981-й год мы встречали всем Иллюзионом у Ганиного одноклассника Виталика Томчаковского. Кстати, он в будущем стал барабанщиком у нас в Иллюзионе, а позже - в Бастионе. По весне случился локальный конфликт - скандал с завкультсектором почты на почве возлияний спиртных напитков и увиливания от плановых мероприятий. Обузданию и приструниванию Иллюзион не поддавался. В ход были пущены всяческие ультиматумы и последние китайские предупреждения. Но - увы.
Расправа была суровой - в июле 1981 года нас со всем скарбом с треском выперли на улицу. Витя остался, как работник почты, на точке. Позднее он снюхался с достойными лабухами, на коих мы явно не тянули. Помню, как я, Ганя и Роговец, как говорится, с вещами, стояли на углу Садовой и Соборки и ловили машину, чтоб развести музыкантские пожитки по домам. Потерять репетиционную точку в застойные времена было тяжёлым ударом. А найти - огромной проблемой. Но даже найдя этут точку, музыканты попадали в зависимость от учреждения, приютившего их.
Музыкальное рабство было унизительным и малоприятным - поверьте мне. А пока мы не грустили и репетировали то у меня дома на Раскидайловской №5 (я тогда жил на Молдаванке), то у Серёжи Роговца на Поскоте, то у Гани на Мясоедовской. Чаще всего у него, т.к. там был шикарный палисадничек.
Иногда репетиции переходили в импровизированные дворовые выступления. Подходили соседи, подтягивались знакомые парни с вином и девушками. Весело было! Пару раз вместо "иллюзионовских" песен мы исполняли концерт по заявкам. Пели и играли песни из "Смоуки", Антонова, "Тёмную ночь", "Моя Марусечка", "Поворот" Макара. Много чего пели - репертуар был разнообразным. Все наработки потом использовались нами на халтурах - свадьбах - крестинах - проводах и, чуть не написал, "похоронах". Ганя включал свой самопал в вертушку "Аккорд" и "валил" через неё.
Как-то он предложил: "Вовка, идея! Работаем под фанеру!" И, поставив пластинку "Криденс", стал выделывать кренделя с гитарой. Ну и мы с Роговцом тоже изображали игру. Такой вот был у нас дворовой эксцентрический номер. Наверное, в 1981 году в Одессе под фанеру никто ещё не выступал. Шутка, конечно.
Крупнейшую свадьбу мы играли в Молдавии. Кто нас туда пригласил - уже не вспомнить. Три дня под Бендерами нас там, что называется, штырило и плющило. Впоследствии мы отыграли множество концертов и подобных мероприятий, но эта поездка летом 1981 г. запомнилась надолго. В развёрнутой истории "Иллюзиона" я, может, о многом расскажу подробнее. Замечу лишь, что на ум пришло три эпизода с этой свадьбы.
Первый, чуть не закончившийся плачевно - когда Роговец, будучи подшофе, чуть не утонул в сельском ставке, купаясь при луне. Когда мы его вытащили, покрытого ряской, он был похож на Дуремара. Второй - как Ганя игрался с коровой, размахивая пододеяльником перед её мордой, поражая всех невероятной пластикой и матадорским изяществом. Третий эпизод был умопомрачителен по своей расточительности. Тому свидетель Саша Охрименко, мой друг детства, ездивший с нами (Охрим - экономист по образованию, волей судьбы проработавший в Одесской филармонии немало лет; тонкий ценитель прекрасного. Охрим врать не станет). Так вот, третий эпизод.
После того, как мы отыграли первый концерт, нас, вэсэлыков, ("вэсэлык" - это музыкант на местном диалекте) определили на постой в хате одного из родственников жениха. Звали хозяина Василий. Габариты его фигуры по росту и объёму живота были несоизмеримы с нашими, в общем-то, немаленькими, очертаниями. Вася был Человек-Гора (как там у Дефо - Куинбус Флейбус?). Среди ночи мы (Ганя, я, Роговец, Уня - Виталик Томчаковский и Охрим) затеялись выпить на сон грядущий хозяйского самогону.
Всё мало нам было. На разливе был я. Но попробуйте-ка, господа, налить в стопочки-лафитнички самогон из пузатого бутыля объёмом литров 8, не меньше! Бутыль выскользнул у меня из рук и накрылся медным тазом. Разбился, значит. Ведро самограя расползлось по хате, вздыбив коврики. Потоп сельского масштаба! Ну и вонь та ещё. Со двора послышались тяжёлые, грузные шаги. Казалось, шёл мамонт. Ганя и я молчали. Я не помню, что сказали Саша и Уня, но Роговец прошептал: "Это идут нас убивать..."
Заслонив дверной проём, показался Василий. Вошёл, запер дверь, огляделся, повёл носом и, распахнув дверь, зевнул и поинтересовался: "А чого ви, хлопцi, не лягаєте?" Я развёл руками, выражая глубочайшее сожаление - дескать, вот, мол, такая беда приключилась. А Человек-Гора отмахнулся: "Та нічого, зараз приберемо. А цього добра в мене - дивись!" - и я заглянул в распахнутый подпол. Дар речи пропал. И было, от чего - в подполе аккуратными рядами, как в цейхгаузе, стояло этих бутылищ штук восемьдесят. Ну и там всякие домашние закрутки. Вася буквально двумя пальцами выудил новую бутыль и мы все то ли поужинали ещё раз, то ли уже позавтракали и завалились спать.
В общем, ярких, смешных, опасных и просто глупых случаев в жизни "Иллюзиона" было более, чем достаточно, и в дальнейшем мне потребуется немало времени, чтоб вспомнить если не всё, то многое и выстроить в более-менее логичную картину.
Между прочим, Ганя никогда не был моим учеником, повторяю это в который раз. В момент знакомства это был паренёк на два года младше меня (18 лет, а мне, соответственно, было 20), задорный и боевой. Это был человек со сложившимися пониманием музыки и навыками игры. Просто он ещё не писал песен, а просто играл, пел и занимался аранжировкой вместе со мной. Можно лишь сказать, что я его подвинул на путь сочинительства, говоря по-комсомольски, личным примером. А ремесло написания песен (музыка, текст), то есть сам механизм, мне до сих пор до конца неведом.
Некоторое время "Иллюзион" репетировал на заводе у Пересыпского моста, где работал папа Охрима. Саша приютил нас очень кстати (как я писал выше, репточка - это была таки-да проблема). Там мы записали на магнитофон "Маяк" одну из репетиций. Часть этой записи чудом сохранилась на кассете. "Мастер", как обычно, канул в Лету.
Никаких сэмплеров, крутых примочек, электронных "блинов", плейбэков и прочих выкрутасов не было и в помине. Голоса обрабатывались на плёночном ревербераторе, сработанном из магнитофонной приставки "Нота". Других вариантов просто не было. Вообще, господа, время было такое, что любой записанный на плёнку звук, или звук, извлечённый руками и голосом, был востребован.
Именно на одной из заводских репетиций Ганя всех поразил игрой в манере "слайд-guitar". Он надел принесённый из дома пузырёк от зелёнки на мизинец и давай наяривать. На концертах, правда, пузырёк заменила отвёртка, которую он одно время носил в сапоге, как бандит финку. Потом Игорь у меня на что-то выменял пояс с какими-то висюльками и приладил отвёртку к нему. Но это разонравилось очень быстро. Ганя говорил: "Вовка, я с этим дурацким поясом похож на электромонтёра..."
Кстати, внешнему виду, т.е. сценическим костюмам, мы не уделяли особого внимания: джинсы, футболки, кроссовки - ботинки. Когда (зайдя вперёд) я ушёл и уже в "Бастионе" Ганя надел белый пиджак вкупе с перчатками без пальцев, я настебался вдоволь. Пиджак модели "Привет из Сан-Ремо" мне Ганя вспоминал очень долго. Слава Богу, ребятки переоделись в гусарские мундиры, хотя это выглядело по-опереточному глуповато. Да и в 80-е в старинную военную форму кто только не переодевался: и Леонтьев, и Тальков, и Газманов. Я уже молчу о зловещем бровастом поп-"рокере" Бутусове в отлично начищенных сапогах и вечно батяне-комбате Расторгуеве с его кондовой гимнастёркой и портупеей.
Этот псевдовоенный стилёк достал уже тогда, но, как ни странно, на "Бастионе" это не отражалось. Ну, почти не отражалось. Я вообще, если честно, ждал от Игоря несколько других песен. Это я к тому, что довольно странно звучит песня о "Старухе Застойке" (самая неудачная), когда Игорь поёт её в синем мундире с эполетами, залихватски вскрикивая "Ой, йо-йо!". Или "ой-ё-ё"? Но хватит брюзжать. Ганя написал за свою недолгую жизнь несколько отличных песен. Да таких, что сейчас вряд ли кто напишет лучше, ярче и сочнее. Зуб даю!
Отправлено: 31.10.14 10:19. Заголовок: ЧАСТЬ 2 В городе иг..
ЧАСТЬ 2
В городе играло немало ансамблей, многие были институтские. Особо выделялись музыканты из Института Связи, из Строительного и из моего родного Водного, где играли Виталик "Птица" Воронецкий, Юра Цветков и Дица.
Существовали ВИА (простите, иначе их назвать нельзя) помельче, при всяких там клубах типа Железнодорожников, Пищевиков и разных базах пионерских лагерей и санаториев (в летнее время). В большинстве из них главенствовали весёлые, краснолицые, дыщащие свежим портвейном энергичные пенсионеры с баянами или аккордеонами.
А что? Баянчик, бас, ударные "троечка" (рабочий-хет-тарелка) плюс певец или певица. Иногда и соло-гитара была в таких составах, но она выполняла скорее декоративную функцию. Названия этих ВИА кануло в лету, но, может, я несправедлив и кто-то их помнит.
Набирала обороты группа с Костей Швуимом (позже - "АПМ" - Ассоциация Пролетарских Музыкантов), занимало крепкие позиции трио Провинция с Женей Лапейко, с которым, как и с Мариком Шамраковым, я познакомился в 1981 году, гремели Бородачи.
Ганя поступил в Институт Связи и сосватал в Иллюзион барабанщика Серёгу Воронцова, приятеля-однокурсника. Воронцов был родом из Ялты, застенчивый и не по-южному спокойный паренёк. Но, садясь за барабаны он преображался, вытягиваясь в нерв. Играл он не очень мощно, но удар был поставлен, и играя, он точно знал, чего от него хотят.
Хоть поначалу мы играли только мой материал, но эти 24 песни можно считать в какой-то степени и Ганиными, настолько крепко он в них врастал.
С Серёжей Роговцом было проще - он просто заучивал написанную партию баса, чтоб не "валить картошку". Серёжа был фанатом рок-н-ролла от природы и это его спасало. Будучи почти лишённым музыкального слуха он путём немыслимых тренировок добивался хороших результатов. Мне его мама рассказывала, как он учил какой-то кусок своей партии двое суток кряду. На сцене он играл не просто сносно, а временами даже прилично. Человеку несведущему было невдомёк, путём каких мытарств и каторжных усилий Роговец этого добивался.
В группе пели я и Ганя. Позднее, когда Игорь загремит в армию, вместо него будет петь и играть на скрипке Славик Рачинский. Роговцу петь запрещалось категорически.
Маленькое отступление. Ещё до армии я подрабатывал на танцплощадке "Берёзка" в парке Ильича, играя в группе Тени. Эдакие танцы-шманцы-обжиманцы (билет - 30 копеек, в субботу и воскресенье - 50, как в кино). И вот Роговец как-то осенью 1978 года, придя с компанией приятелей с ПосКота влез на сцену и ловко завладев микрофоном попытался спеть "Ballroom Blitz" из Sweet, что мы играли в тот момент.
Допевал он в парковой ментовке, куда Серёжу и его дружков свинтили сей момент. Мы даже песню не успели доиграть. Очень оперативно повязали. После танцев пошли всей командой в участок отмазывать Роговца-Connoly и компанию. Серёжа торжественно клялся ментам не пить ничего кроме воды и даже пытался есть землю из клумбы при выходе из ментовки. У меня до сих пор в ушах его вопли со сцены, напоминающие страстные крики тропических павианов в ночных джунглях.
Но я отвлёкся.
Иллюзион играл в основном по институтам, общежитиям, бывало - в школах. Помню концерт на заводе Стройгидравлика, в клубе Стальканата. А нет, это было в 1992 году, Иллюзиона-1 уже не было и я выступал в составе своего третьего проекта ВоВсе.
Так вот, уже в 1981 году у нас был конферанс в лице Вовки Голышева. Вова был студентом-гидротехником из родного Водного, продвинутейший человек и чудесный парень, с которым мы дружны и по сей день и который в 2008 году, вместе с не менее замечательным человечищем Игорем Рудем профинансировали выпуск CD альбома Иллюзиона под названием "Огни сахарнаго завода".
Бывали выступления в Черноморке в пионерлагерях, в Лузановке и ещё где-то. И, конечно, аккустические выступления с незатейливой перкуссией на пляже Дельфин, и уж совсем обязательные ночные "пляжники" на Каролино-Бугазе (станция Солнечная), куда мы наезжали все восьмидесятые годы.
Нам было чуть больше двадцати и мы могли петь и играть всю ночь, заправляясь бугазной Изабеллой, ничем не рискуя, так как вместо желудков у нас были оцинкованные вёдра. Сил хватало и на танцы в местных дискотеках, и на девушек. Ганя был весёлым и безалаберным раздолбаем, одним словом, доложу я вам, почище меня. И такой же ленивый.
Повторяясь, скажу, что свадеб мы не гнушались, но где попало не играли. Чаще всего нас приглашали люди знакомые и не очень. Как-то надо было что-то эдакое разучить, специально свадьбе ганиного двоюродного брата Вадима.
Пришёл я на Мясоедовскую часам, эдак, к восьми утра. Тётя Тамара (мама Игоря) и сестра Света уже уехали на толчок. Тихо, спокойно - сиди да занимайся. Фиг там. Попили чаю, побросали инструменты (ну, вечером порепетируем!), купили вина в гастрономе на углу Прохоровской, встретили знакомых девушек и на "пятёрочке" поехали в Аркадию на море купаться, со всеми вытекающими. Кстати, эту двухдневную свадьбу на Запорожской мы отыграли великолепно. Единственное, что мне слегка подпортило настроение - это новомодный шлягер "Землян" под названием "Дрова в иллюминаторе". Пардон, "Земля в иллюминаторе", который заказывали раз восемьсот. Ну, чуть поменьше. С той поры я ненавижу эту группу вместе с их "дровами". И не только эту песню, "Каскадёры", там, всякие и прочую херь.
Тогда я, помимо гитары, играл на кустарном полифоническом "синтезаторе", переделанном из электромузыкального инструмента "ФАЭМИ". Сработал эту вещь талантливый электронщик из Саратова с негрустной фамилией Доброскок, мой тёзка, ганин приятель из института связи. И ещё он первым в Одессе собрал подобие одноголосого аналога "мини муга", который он не выносил из квартиры и играть на выезде я на нём не мог. Но нам "муг" был до лампочки, так как из переделанного "ФАЭМИ" я извлекал звуки, очень похожие на "Родэс пиано" и STRINGS. И было подобие клавинета. Для 1983 года это было круто.
Богатством обработки звука мы похвастаться не могли. Моя гитара шла или на чистом, голом звуке, или через "Файзер" (Хорус ещё не придумали). Игорь пользовался самопальным "Дисторшеном" плюс "фузз" с квакушкой. Тогда этого вполне хватало. Многие мои песни того периода были не то, чтобы такими уж универсальными, но вроде того. Их можно было исполнять и в электричестве, и в акустике в одном качестве. И этим мы выгодно отличались от других групп.
В 1983 году пронырливый Роговец принёс неказистую бумагу, покрытую буквами, с печатью подозрительного цвета. После изучения сего документа "иллюзионисты" стали подпрыгивать от радости, отрываясь от земли сантиметров на двадцать, а кто и на полметра. Нам было дано разрешение занять подвальное помещение под репетиционную точку. Благодетелем оказался начальник ЖЭКа некто Владимир Петрович, с которым Роговец свёл знакомство неизвестно где и каким образом.
Эта база стала новой точкой отсчёта. Подвал находился в угловом старинном доме на Комсомольской, 41, в конце двора, справа. Естественно, за БЕСПЛАТНОЕ пользование подвалом "ИЛЛЮЗИОНЪ" обязался играть на всех ЖЭКовских мероприятиях. В этом же доме на втором этаже был зал на 100 человек, где мы сыграли несколько собственных концертов. Подвал был шикарным. Кто был - вспомнит.
Собственно, это было самостоятельное жилое помещение после ремонта, состоящее из трёх комнат. Первая, в которую попадал входящий - гостинная с буфетом, столиком в углу и большим круглым столом, за которым пировали "иллюзионисты", сами или с многочисленными друзьями. Вторая комната была репетиционной, а третья, совсем уж крохотная, была отведена под фотолабораторию. Но, как мне помнится, фотографии я там печатал всего два или три раза, а, в основном, там лежало техобеспечение: провода, кабели, штекера, рефлектора, прожектора-пушки, паяльники, плоскогубцы и ещё какой-то очень нужный хлам.
Бывали дни, когда мы не репетировали, а занимались уборкой и выносом мусора, в котором преобладали пустые бутылки. Вскоре мы перестали их выбрасывать, создав в фотолаборатории "ХРУСТаЛЬНЫЙ ФОНД", который нас очень выручал в периоды безденежья. Но, господа, пустая бутылка стоила 20 копеек, а, ежели этих бутылок у нас скапливалось 2-3 ящика, а то и больше, то мы могли себе частенько позволить хорошо поужинать с вином и принять друзей, у которых, кстати, почти всегда с собой "было".
На нашей точке кто только не играл! И "Королевство Кривых Зеркал" (экс "Форум", но не Питерский, а с Андреем Ивановым и Славой Никитиным); и Вова Духанов со своим "Серпантином", где пел парень по фамилии Юзов, невероятно похожий на Мика Джаггера; и Вася Богатырёв, который занял моё место в "Бастионе" (так переименовался "Иллюзионъ") после моего, как мне теперь кажется, слишком уж скоропалительного ухода. Бывал и "Каприс" с Пашкой Избашем, уже давно нас покинувшем. Конечно, Женя Лапейко наведывался с Яшей Качуром.
На точке был своеобразный музыкальный клуб, где все друг друга знали, где обсуждалось всё и вся и никто никогда не грызся даже выпивши. Но вот с удобствами сантехнического плана были напряги. Ну, кран-то во дворе был, под которым мы мыли посуду, а вот туалет - через двор, куда и приходилось бегать. Правда, иногда нужду справляли одним причудливым способом, но писать об этом как-то неловко. Зато на точке было чисто и уютно.
Однажды у нас заявилась странная парочка. Ганя так и сказал: "Абрам и Сарочка". Я и сам принял одного из гостей за девушку с отрешённым взглядом. Но это был Дима "Рыба" Белоярцев. Вторым был Владик "Кот" Будный. Рыба был в блондинистом паклеобразном парике, сквозь прядки которого проблёскивали очёчки. Кот уже тогда носил смелый длиннющий хаер. Длина волос была сантиметров сорок. Кот был подчёркнуто вежлив, хотя и держался развязно. Это была половина группы со сногсшибательным названием "Монте Кристо". Вторая половина - Игорь "Гоша" Стёпин и Серёжа Бурлак - появились позже.
Кто-то из них плюс Гера играли ещё в группе "Доски", но я, возможно, неточен. Меня поразило название: не какие-то кирпичи, гвозди или шпалы, а именно - "Доски". Поразило больше, чем шикарное "Монте Кристо". Но именно группа с именем узника замка Иф прижилась и пусть ненадолго, но прозвучала в нашем, если можно так выразиться, "андерграунде".
Кстати, насчёт андерграунда. В последние годы старые, так называемые "рокеры" любят со вкусом рассказывать, как в годы застоя (70е-80е) их притесняли и преследовали соответствующие органы. Откровенно говоря, в эти сказки верится с трудом, хотя мне достоверно известны отдельные, единичные случаи, и то без ощутимых последствий.
На наших концертах очень редко, но бывали молчаливые люди из здания на Бебеля (ныне Еврейская). Поговорив с трусливыми комсомольскими дружинниками, эти люди исчезали. Так вот: лично меня и моих друзей не пытали в застенках КГБ и не брали подписку о невыезде.
Вобщем, "Монте-Кристо" тоже игрывали у нас. Весь российский и украинский "панк-рок" может подтереться, так как это не что иное, как полуматерные частушки. Хотя, по правде говоря, у "Монте-Кристо" доминировали скорее признаки металла со здоровыми симптомами юношеской энергетики. То же могу сказать о замечательных группах 80х "Акцент" и "Портрет и Галстук", участники которых мне симпатичны и к которым я до сих пор испытываю тёплые чувства. Это Вовка Пирч и Эдик Петров из "Портрета", это Шурик Лебедев, Серёжа Медведев и Серёжа "Маха" Мощенков из "Акцента".
Медведев и Маха в 2008-2010 годах играли со мной в реинкарнированном "Иллюзионе-II". А вот с Сашей Лебедевым мы создали электроакустический проект "Новый виток", запись альбома которого происходит в его домашней студии, и в обозримом будущем выйдет в свет. Басовые партии в некоторых песнях исполняет Серёга "Маха" Мощенков. Саша осуществляет саундпродюс - сведение, мастеринг и прочие очень нужные действия над тем, что я сыграл и спел. Ну, и, естественно, аранжмент, и собственно, тоже играет и поёт. Вот так я, незаметно для себя, сполз на анонсирование будущей музыкальной новинки, которая, надеюсь, многих порадует.
Учёбой в Институте Связи Ганя особо не отягощался, отдавая значительную часть времени любимому занятию - музыке. Но, сколько верёвочке ни виться - военкомат не дремлет. И, в один из осенних дней, Ганя загремел под военные, хорошо начищенные фанфары в стольный град Киев во внутренние войска (в этой же военной части, спустя пару лет, отслужил Саша Лебедев. Мистика какая-то).
Место Игоря занял наш старинный товарищ Слава Рачинский, который хорошо пел, прилично играл на скрипке и ещё не принимал на сцене героических поз. Программу пришлось слегка переформатировать, с учётом того, что соло-гитара временно отсутствовала.
Было непривычно, но, на удивление, "Иллюзионъ" в слегка изменённом качестве слушался очень неплохо. На барабанах был, кажется, ещё Воронцов. Точно, он. Потому что Виталик "Уня" Томчаковский пришёл позже и провёл уже в "Бастионе" оставшееся время вплоть до распада группы.
Спустя где-то полгода, я, уединившись на нашей реп-точке с девушкой Светой, с которой у меня был, как говорится, секс с первого взгляда, услышал стук в дверь нашего подвала. Стучали условным сигналом "ТА,ТА, ТА-ТА-ТА".
- Кто? - спросил я, не совсем одетый.
- Конь в пальто! - засмеялся за дверью человек с до боли знакомой интонацией. Я открыл дверь. На пороге стоял в мокрой от дождя шинели угадайте, кто? Правильно, Ганя. КОНЕЦ 2 ЧАСТИ
"Иллюзионъ" : В.Сухомлинов (гитара), В. Воронцов (барабаны), В. Рачинский (скрипка), С. Роговец (бас-гитара) - 1984 г., студенческое кафе ОИИМФ, конферанс - В. Голышев.
Все даты в формате GMT
4 час. Хитов сегодня: 3
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума